В Казахстане 31 мая 2016 начался саммит глав государств Евразийского экономического союза (ЕАЭС). Почти полтора года прошло с момента создания этой структуры, и можно с уверенностью говорить о том, что союз не просто состоялся, но с точки зрения глубины интеграционных процессов является самым развитым интеграционным проектом на постсоветском пространстве.
В первую очередь ЕАЭС за последнее время смог выступить в качестве игрока на международной арене — Китай выразил готовность сотрудничать с ним, а лидеры России и КНР заявили о работе над сопряжением Евразийского экономического союза и Экономического пояса Шелкового пути (ЭПШП).
Сам проект ЭПШП не станет в обозримой перспективе главной торговой артерией КНР. Морские перевозки останутся ключевыми, альтернативы же в виде Северного морского пути — это проекты отдаленного будущего. Тем не менее и Экономический пояс Шелкового пути для Китая очень важен как по геополитическим, так и по экономическим соображениям.
России этот проект также выгоден прежде всего с точки зрения развития Северного маршрута, и, несмотря на некоторую разницу в подходах, которая присутствует относительно сопряжения ЕАЭС и ЭПШП, сама идея требует дальнейшей проработки и развития. В этом контексте необходимо как можно интенсивнее выстраивать сотрудничество с КНР в различных форматах, отдавая себе отчет в собственных интересах, но при этом изживать боязнь Китая, которая присутствует в наших элитах и обществе.
Еще один важный аспект — это проблема соотношения политики и экономики в ЕАЭС. Притом что проект является экономическим, на Западе зачастую слышны голоса, что ЕАЭС — это реинкарнация СССР. Безусловно, это не так, хотя политическая составляющая все равно присутствует. Но задача РФ обернуть ее не только в форму геополитического влияния Москвы, которое само по себе в случае успеха ЕАЭС усилится.
В первую очередь политическая повестка сегодня — это вопрос умения выстроить устойчивую компромиссную конструкцию. Главное сегодня — это то, что политическая составляющая в союзе должна восприниматься именно как способность порой сделать приоритетными не тактические выгоды, а стратегию общего большого проекта. В этом контексте Россия была и есть локомотивом интеграции, и если она хочет его реализовать, то ей придется брать на себя ответственность, а иногда и поддержу партнеров, как она делает это в случае с Киргизией, где торгово-посредническая экономика с трудом приспосабливается к ЕАЭС.
Для национальной элиты России этот проект должен стать одним из ключевых. Сегодня сама идея евразийской интеграции далеко не так глубоко проникла в наше сознание, как принято считать, и с точки зрения формирования позитивного имиджа ЕАЭС сделано не так уж и много. Кроме того, иногда в СМИ евразийская интеграция описывается с позиций особых евразийских ценностей, существование которых очень спорно само по себе, и уж тем более никогда не заменит приоритета органической проектной работы.
С экономической точки зрения ЕАЭС сегодня переживает сложный этап. Проблемы носят как внутренний, так и внешний характер. Например, сокращается торговый оборот внутри ЕАЭС. Экономика стран союза заметно меньше российской, зависит от нее, и кризис в России существенным образом оказал влияние и на ее партнеров. То, что падение торговли между странами ЕАЭС несколько меньше, чем между странами союза и партнерами внешнего контура, показывает, что определенный амортизационный эффект есть, но он явно недостаточен и не может служить доказательством серьезного позитивного воздействия от мер внутри союза.
Но видно и то, что импульс, который был дан самой интеграцией, сегодня иссякает. Без реформирования структуры экономики самих членов ЕАЭС нового прогресса будет добиться сложно. Учитывая, что объем внутренней торговли в общей доле торговли членов ЕАЭС небольшой, говорить даже в отдаленной перспективе о введении единой валюты пока нельзя.
Сегодня перед ЕАЭС стоят задачи ликвидации изъятий из единого рынка товаров и услуг, унификации и ликвидации нетарифных барьеров, финансовой координации и, что очень важно, продолжение политики создания зоны свободной торговли. Ведь наш поворот на Восток и развитие ЕАЭС должны быть осознаваемы не как ситуативный элемент внешней политики в результате противоречий с Западом, а как системный проект, направленный не только на Китай, но на сотрудничество, например, со странами АСЕАН. Взаимодействие с последними, несмотря на всю важность проведенного недавно форума, находится, за исключением партнерства с Вьетнамом, в зачаточном состоянии.
Только в случае комплексного успеха внутреннего развития России и стран ЕАЭС можно будет говорить о его международном признании как равного и важного партнера. При этом надо всегда помнить, что для того же Китая идея сопряжения и самого ЭПШП важны прежде всего в контексте развития отношений с ЕС, а также осознавать, что наши партнеры по ЕАЭС — Белоруссия и Казахстан четко обозначили стремление сохранять тесные экономические контакты с Западом.
Сегодня ЕАЭС и более тесный альянс между КНР и Россией в политической и экономической сфере не имеет перспективы развиваться как антизападный союз. Напротив, сложная и долгая работа по нормализации отношений с ЕС может стать одним из импульсов развития становления евразийского пространства как пространства возможностей и роста, реализации масштабной идеи интеграции интеграций.
Александр Гущин,
эксперт Российского совета по международным делам
Источник: http://www.ng.ru