Недавняя инициатива президента России Владимира Путина принять федеральный закон о российской нации условно разделила общественность, политиков, ученых-этнологов и журналистов на два лагеря — одни связывают термин «россиянин» с этническим компонентом, другие — с гражданским.

В Татарстане своя гражданская идентичность уже сформировалась — понятие «татарстанцы» мало у кого вызывает отторжение. Приживется ли «россиянин» по всей стране — вопрос открытый.

В Татарстане у татарского языка есть государственный статус. Но татары — один из самых дисперсных народов. В России их, по данным переписи 2010 года, более 5,3 млн человек. Но в республике проживает только 2 млн человек, ещё один 1 млн — в Башкортостане.

Ученые-этнологи, татароязычные писатели, журналисты и представители национальной эстрады смотрят с тревогой, как в Челябинской, Оренбургской, Ульяновской и других областях сокращается количество школ, где преподается татарский язык, и местные периодические издания, пишущие на татарском.

Любопытно, но печатные СМИ Татарстана жалуются на сокращение своей подписки. Проще говоря, не знают, куда сбыть свою продукцию. В то же время жители татарских сёл вне Татарстана жалуются на нехватку журналов, газет и книг на татарском языке, рассказывает руководитель отдела этнологических исследований Института истории имени Марджани АН РТ Гульнара Габдрахманова. Об этом и об итогах мониторинга этнической идентичности татар в России она рассказала KazanFirst.

— В этом году завершается трехлетняя госпрограмма по сохранению идентичности татарского народа. Какие итоги ваших этнологических исследований татар в России вы можете подвести?

— В Татарстане в 2013 году была принята госпрограмма по сохранению идентичности татарского народа. Она действовала с 2014 по 2016 годы. В течение трёх лет мы проводили исследования татар, проживающих в разных регионах России. Мы исследовали Крым, Западную Сибирь, Республику Алтай, Поволжье.

Результаты исследований мы попытались обобщить и представить в виде научно-аналитического отчёта. Он был представлен в министерстве культуры РТ, которое курирует эту государственную программу.

Мы выявили основные компоненты этнической идентичности татар.

Разберёмся с понятиями: этническая идентичность — это то, на основе чего люди отождествляют себя с представителями той или иной этнической группы. Нас интересовали вопросы: «Как люди себя отождествляют с татарской этнической группой?», «Каково содержание самоотождествления в этой этнической идентичности?».

Нам удалось выявить четыре основных компонента, подкрепляющих этническую идентичность современных татар, вне зависимости от того, в каком регионе страны они проживают.

Во-первых, нам все говорили, что они чувствуют себя татарами, потому что в них течёт татарская кровь, происхождение татарское и потому, что их предки были представителями татарского народа. То есть происхождение, история для татар сегодня являются главным определяющим признаком их этнической идентичности.

Второй очень важный признак — культура. Все говорили, что татары обладают особой традиционной культурой, связанной, скажем, с национальной одеждой, пищей. В общем, то, что характерно только для татарского народа.

Ещё одним важным компонентом для татар выступали традиционный Ислам, татарские традиции вероисповедания.

В-четвёртых, менталитет — устремлённость к инновациям, предприимчивость, поддержка семейных традиций, то есть многопоколенность — это когда у татар вместе проживают сразу несколько поколений. Такие инновационные качества наряду с некоторыми традиционными особенностями татар — основы этнической идентичности.

Эти факторы — база, на основе которой татары не забывают о своей этнической принадлежности.

— Как много человек попало в поле вашего внимания? Исследования проводились в городской среде или в сельской?

— Мы работаем с очень разными методиками, с разными источниками. Для нас очень важны данные официальной статистики. Привлекаем материалы всероссийских переписей. Также привлекаются данные текущей статистики.

Но самый главный для нас источник — материалы наших этносоциологических исследований. Здесь мы тоже работаем очень разными методами. Где-то проводим массовые опросы, например, в Татарстане. Здесь очень удобно работать с анкетными опросами — опрашиваем порядка 1200 человек.

В других регионах мы поступаем по-другому. Там сложно проводить массовые опросы. Там мы работаем качественными методами: проводим интервью с представителями татарского народа, фокус-группы — метод в социологии, когда привлекаются и приглашаются по 8-10 человек, задаются вопросы и люди их обсуждают.

Нам также интересен анализ интернета. Например, очень интересный процесс — татары активно образовывают виртуальные сообщества. В «Одноклассниках» только 4000 виртуальных татарских сообществ насчитывается. «Вконтакте» около 6000 групп. Самый распространённый паблик «Татары и татарочки» объединяет около 110 000 татар. Это огромная аудитория. Мы там исследуем этническую идентичность татар, разбросанных по всему миру.

Исследовалось городское и сельское население. Для нас интересна проблема татарского языка — сохраняется ли он среди городских и сельских татар. Среди моноэтничных татарских районов республики татарский язык сохраняется. Там татары его признают родным и языком общения.

Этот срез мы также смотрели в интернет-сообществах, точнее, насколько там используется языковой компонент. Оказалось, что очень много групп, в которых ребята общаются на татарском языке. 80-70% контента в некоторых группах представлены только на татарском языке. Аудитория там от 18 до 35 лет. Это молодые люди, которые стремятся использовать татарский язык. Там в некоторых случаях он с ошибками, где-то просто обыгрываются слова, где-то вставляются слова на татарском. Но для ребят это очень важно. Для нас тоже, как для исследователей.

Есть такое мнение, что молодежь теряет татарский язык. Но в этих виртуальных средах всё равно стараются соблюдать и сохранять его.

На татарском языке, как правило, обсуждают проблемы истории, культуры татарского народа и Ислама.

Мы также заметили, что при обсуждении новостей, связанных со спортом, с политической жизнью страны и Татарстаном, используется русский язык. Есть ещё и такие группы, где всё же доминирует русский язык.

— Участники татнета в свое время заявляли, что востребованы татароязычные сайты, посвященные татарской эстраде, татарским писателям и литературе.

— На самом деле наше исследование показывает, что ребята очень активно обсуждают историю. Некоторые из них выкладывают свои краеведческие исследования, обсуждают новейшие книги.

Наш институт запустил ролик — «Истоки происхождения татар». Мы посмотрели реакцию ребят — сколько пользователей увидели ролик. Получилась огромная динамика за полгода, хотя мы не применяли никаких технологий для его продвижения. Ребята в комментариях пишут: «Побольше бы таких роликов». Они пишут, что им не нужны сложные книги, фундаментальные труды. Им нужны легкодоступные форматы, из которых они могли бы больше узнавать о себе.

Молодые семьи очень много пишут об отсутствии книг, сказок, фильмов для детей. Им всё это нужно в электронной версии. Понятно, что не все могут оказаться в Татарстане и приобрести эту продукцию. У традиционного Ислама тоже очень большая востребованность.

— Сейчас идёт полемика между муфтием Татарстана Камилем Самигуллиным и имамом одной из московских мечетей Ильдаром Аляутдиновым по поводу татарского языка.

Наш муфтий исходит из того, что в Казани всего три мечети читали пятничную молитву на русском языке. Поэтому запрет проповеди на русском безболезнен.

Есть ли у татарских мусульман ассоциированность себя с татарским языком, с татарской этничностью или есть какие-то другие формы ассоциации?

— Когда мы работали по этнической идентичности в предыдущие годы, то слышали, что среди молодой части татарской интеллигенции был большой интерес в начале 1990-х годов к мечетям, к религиозной литературе.

Многие шли в мечети с желанием получить этническое татарское, религиозное, духовное, культурное наполнение своих чувств. К сожалению, они тогда увидели невысокий уровень образованности имамов. Многие из них просто ушли и никогда больше не вернулись в мечети. Если некая татаристость будет, образованные имамы и информация будет подаваться о татарском Исламе, то это вернёт национальную интеллигенцию.

Татарская интеллигенция ушла по квартирам в хорошем смысле. Они не перестали читать исламскую литературу, они не перестали узнавать татарскую историю и культуру.

— Исследование города и деревни — это, я так понимаю, изучение в Татарстане Казани и Набережных Челнов?

— По-разному, на самом деле мы стараемся охватить как можно больше городов. Если взять последние наши исследования, по которым работали фокус-группы, то это были сельские районы, Казань, Челны и Альметьевск. Мы сравнивали эти пять фокус-групп.

— Как обстоят дела с языковым ландшафтом Казани?

— Мы объехали восемь городов республики: Казань, Челны, Елабугу, Альметьевск, Буинск, Зеленодольск, Нурлат и Чистополь. Взяли разное количество лиц в городах. Брали центральную улицу как лицо города и периферийные улицы, спальные районы. Мы сфотографировали все знаки, которые встречались: официальные знаки на официальных учреждениях, магазины и даже объявления, висящие на столбах.

На этой основе мы создали базу из порядка 12 000 знаков по Татарстану, их проанализировали с помощью математических и статистических методов по соотношению использования татарского и русского языков. Получилось, что в целом по республике соотношение татарских и русских знаков составляет только 5%, остальные 95% знаков либо русские, либо русско-английские, либо превалирование русского языка над татарским.

Мы проанализировали систему «Народный контроль», где люди сами фотографируют таблички, оформляют жалобы, отслеживают, как отреагировали органы власти и управления. В ходе массовых опросов мы спрашиваем респондентов: «Считаете ли вы, что публичные фигуры в Татарстане должны владеть татарским языком?». 100% респондентов говорят, что и русским и татарским должен владеть президент Татарстана. Чуть поменьше считают, что языками должны владеть чиновники и представители органов власти и управления. Ещё меньше, что должны владеть те, кто работает в системе обслуживания: врачи, социальные работники (это примерно 50%).

По нашим опросам, 100% сельских татар говорят, что и президент, и чиновники, и социальные службы должны владеть татарским языком. Для сельских татар в республике татарский — основной язык общения, когда они приезжают в города, то для них очень важно говорить на татарском языке.

Русские обращают внимание на то, что не на всех табличках есть перевод с татарского на русский, а татары обращаются с просьбой перевести с русского на татарский.

— Сколько татар считают татарский язык родным?

— По материалам переписи 2010 года, почти 100% татар Татарстана называют татарский язык родным. Наши исследования показывают чуть-чуть ниже долю признания татарского языка родным — более 90%. При этом мы задаём вопрос: «А что вас объединяет с татарским народом?». Татары выделяют язык как первый компонент, а уже потом идёт история, Ислам, природа, ментальность. Почти за 20 лет — с 1994 по 2011 годы — значимость языкового компонента только растёт.

— А фактическое владение татарским языком?

— Тоже 100% получается. Но когда переписчик приходит домой к человеку и спрашивает: «Умеете ли вы разговаривать на татарском языке?», он отвечает: «Да, я умею здороваться и прощаться на татарском». Но мы смотрим на разные уровни владения татарским языком — от свободной формы до невладения.

Если говорить о свободной форме, то ей владеют 75% татар в сельской местности. В городах — 40%. Но в действительности показатели ниже, потому что когда социолог приходит и спрашивает, людям хочется представлять себя в лучшем свете.

— Какой регион России вне Татарстана, но с присутствием татар наиболее татарский?

— Если брать всю Россию, то в европейской её части в среднем 30% людей говорят, что татарский язык родной, столько же им владеет. Лидирует по уровню владения татарским, конечно, Поволжье.

— А после Татарстана какой регион можно назвать?

— Смотря что вкладывать в понятие татарскости.

— По всем вашим четырем факторам…

— Один из индикаторов измерения этнической идентичности в российской социологии — число людей, говорящих, что они никогда не забывают о своей национальной принадлежности.

В Западной Сибири мы тоже работали с массовым опросом и использовали этот индикатор, там тоже порядка 90% людей говорили нам, что они никогда не забывают о своей национальной принадлежности. В других регионах мы не работали с массовыми опросами, а просто спрашивали людей, что для вас значит татарская национальная принадлежность. Все говорили, особенно молодёжь: «Да, я никогда не забываю о своей национальной принадлежности». Мы крайне редко слышали от людей, чтобы для них это было не важно.

— Это помогло вам выявить потребность татар, не живущих в Татарстане, в татарском языке. Они удовлетворены количеством поступаемой к ним литературы, числом школ с преподаванием татарского языка?

— В регионах мы почувствовали огромную потребность в общетатарской литературе: книг об истории, культуре татар. Очень плохо налажена система доставки периодических средств массовой информации. Татарстанские газеты и журналы не доходят до регионов.

Мы приезжали в Западную Сибирь, объехали деревни и обнаружили, что у них нет интернета. Они полностью изолированы. Для них телеканал «ТНВ» — единственный глоток воздуха, благодаря которому они получают информацию о татарах. А так, на самом деле, в библиотеки заходишь и находишь только две-три газеты 1990-х годов. Больше они, к сожалению, ничего не получают.

В советское время эта система очень хорошо работала. Все советские учреждения обязаны были распространять книги с декабря по март, тогда и распространялись национальные газеты.

Такая потребность есть в регионах, но она разная. У крымских татар, например, такая потребность носит травматический характер. Они очень тяжело переживают всё, что связано с депортацией в 1944 году и позже. Я бы сказала, сейчас у них этническая идентичность носит эмоциональный характер, особенно среди старшего поколения. Молодёжь настроена более конструктивно, спокойно.

В Западной Сибири другая ситуация чуть-чуть. Для них ещё очень важны экономические проблемы, тяжело с работой из-за сельской местности. Этнокультурные проблемы тоже очень важны, но не так важны, как для крымских татар. В каждом регионе есть своя специфика.

— Татары, которые живут вне Татарстана, ощущают своей родиной то место, где родились, или же их взоры направлены на Татарстан и они лелеют себя надеждами переехать в Казань?

— По моим ощущениям, вряд ли кто-то настроен переезжать в Татарстан, но Татарстан для них — это особый регион России. Не только потому, что многие из них воспринимают его как историческую Родину. Это тоже условный термин. Они очень гордятся теми успехами, которые происходят у нас в республике.

— Они следят за новостями из республики?

— Очень. Они знают, смотрят с большим удовольствием и символом татарского народа называют [президента Татарстана Рустама] Минниханова, [Минтимера] Шаймиева, Мусу Джалиля, Габдуллу Тукая. Они говорят, что «Камаз», «Татнефть», Универсиада — это для них важно, они чувствуют гордость за татарский народ.

Наряду с этим у всех присутствует региональная идентичность. Татары Западной Сибири говорят, что они сибиряки. Крымские татары — это, конечно, Крым. Ну а мы — татарстанцы.

Также мы видели локальную идентичность: «Я из такой-то деревни, я помню, что оттуда мои предки, я из такого-то района». Когда мы приезжаем, нас часто спрашивают: «А вы из какого района?». У татар очень сильная связь с деревней, поэтому тяга искать истоки в деревне для них очень важна.

В наших работах мы показываем, что для татар характерна многоуровневая идентичность: локальная сельско-деревенская идентичность в хорошем смысле и региональная и общероссийская. Несмотря на то, что мы татары и живём в этом регионе, чувствуем себя сибиряками, крымчанами, татарстанцами, все говорят, что мы, конечно, россияне.

— Какое место занимает этническая идентичность в иерархии самоидентификаций татар?

— Эта методика с 1989 года присутствует в наших исследованиях. Во-первых, когда мы приглашаем наших респондентов в фокус-группы, то мы вообще не сообщаем цель нашего исследования.

Во-вторых, первое задание, которое они получают, это написать на листочках ответ на вопрос «Кто я?». Они пишут: «Я — мужчина», «Я — женщина» , «Я — преподаватель», «Я — врач», «Я — охранник». Потом они объясняют, что написали и почему. В этой системе для нас очень важно понять, где у них этническая идентичность.

Если она на первом месте, то это не очень хорошо. Тогда человек живёт этническими категориями и выставляет их в первую очередь. Она должна быть на последнем уровне, что в принципе для социологов неплохо. Человек должен и живёт, прежде всего, общечеловеческими ценностями. Например, «Я — мать», «Я — дочь». Всё остальное должно занимать в иерархии последние места или вообще отсутствовать.

В наших исследованиях участники говорят «Мы — татары» в последнюю очередь. Мы никогда не слышали, чтобы это второе-третье место занимало. Это считается нормой в мировой науке, когда человеческие качества стоят выше этнических.

— Крым стал недавно частью России. Что у них происходит с региональной самоидентификацией? Считают ли себя жители Крыма частью России?

— У крымских татар отсутствует общероссийская гражданская идентичность, отсутствует практически региональная идентичность, но это объяснимо, потому что эти вещи не формируются за год или два. Это длительный процесс.

В отношении региональной идентичности пока в самом регионе отсутствует региональная идеология, которая сплачивала бы все народы вокруг Крыма. Пока нет политики, которая включила бы в себя всех, особенно крымских татар, и позволила бы им, как и другим народам, почувствовать себя полноценными жителями этого региона.

В этом смысле мы только советовали обратить внимание на Татарстан, который благодаря своим проектам, идеологии сформировал общерегиональную идентичность — татарстанцы.

Я уверена, что сейчас этот процесс в Крыму идёт. При хорошем стечении обстоятельств он закончится благополучно, потому что крымскотатарская молодёжь очень конструктивна и позитивна, они сами говорили: «Да, нам нужно немного времени, нужно, чтобы все успокоилось, чтобы все прошли переходный период, мы готовы жить и работать дальше, жить в составе России, быть россиянами».

— Говоря о молодёжи, какие возрастные рамки вы имеете в виду?

— Мы не оперируем стандартными показателями Госкомстата и стараемся брать от 18 до 25-27 лет. Нас интересуют молодые студенты 1-го и 2-го курсов, состоявшиеся студенты и те, кто начал работать. Это разновозрастные группы, которые имеют разные взгляды, нам важно, чтобы эти три сегмента были представлены в наших фокус-группах.

— На ваш взгляд, гражданская идентичность в Татарстане уже сформировалась?

— Региональная сформировалась давно. В начале 90-х годов политическая элита говорила: «Да, мы татарстанцы». Все успехи республики, так или иначе, сплачивают людей вокруг региона. Они чувствуют гордость за свой регион. Молодёжь нам говорит, что гордится республикой и что президент Владимир Путин отзывается о Татарстане как об образцовом регионе.

— Можно ли сказать, что региональная общегражданская идентичность «мы — татарстанцы» станет базовой для общегражданской российской идентичности «мы — россияне»?

— Гражданская идентичность «мы — россияне» укрепляется в Татарстане. По этому показателю мы не отстаем от регионов России. Татарстанцы чувствуют себя россиянами. Региональная идентичность никак не противоречит общероссийской идентичности. Элитой республики и простыми людьми татарстанская идентичность воспринимается как часть общероссийской идентичности.

Мы чувствуем себя татарстанцами, но мы часть большой страны. И наши показатели по российской идентичности не хуже, чем в других российских регионах. На самом деле то, что люди принадлежат какому-то определённому региону, — это общемировая ситуация. Где человек родился, он всегда будет принадлежать этому месту и чувствовать гордость за него. Это естественный процесс. Это нормально, тем более что мы это рассматриваем как непротиворечивое словосочетание.

— Отличается ли региональная идентичность татар от региональной идентичности русских? Кто больше всего себя ассоциирует с республикой?

— По нашим материалам, она примерно равная среди татар и русских. И те и другие одинаково себя чувствуют и татарстанцами и россиянами. Другое дело — наполнение региональной и татарстанской идентичностью. Для татар региональная идентичность держится, прежде всего, на татарскости. Татары говорят, что Татарстан — это регион, где мы действительно можем использовать свой родной язык, можем изучать свою историю. Это наша Родина. А русские с пониманием относятся, что Татарстан — это символ для татар и татарской культуры. Они воспринимают регион по большей части с точки зрения его экономических успехов.

Так исторически сложилось, что русские оказались сконцентрированы в сфере промышленности нашего региона. Они очень тяжело переживали 90-е годы, когда происходил развал всей экономики страны и пострадала промышленность. А сейчас происходит возрождение промышленности по всей стране, в том числе и в Татарстане. Русские стали себя чувствовать гораздо лучше, вот эти экономические успехи в промышленности очень важны для них сегодня.

Если говорить о общероссийской идентичности, то тут очень разные понимания. Татары говорят, что русский язык — это средство общения для них. Для русских русский язык — это государственный язык. У татар есть небольшое опасение, что за этой общероссийской идентичностью они могут потерять свою татарскость как культурную специфику. У русских этого нет. И в 90-х годах мы наблюдали, что российская идентичность у русских была сильнее, чем у татар. Русские видели федеральный центр как свою базу. Но Татарстан в 2000-х годах очень сильно начинает выдвигаться вперёд. Федеральный центр оказывает поддержку, русские начинают чувствовать себя более уверенно. Все это вместе складывается в примерно одинаковую идентичность у татар и русских.

— Как в Татарстане относится к татарскому языку русская молодёжь?

— Есть крайне радикально настроенные представители русской общественности, говорящие, что он мешает русском языку и снижает уровень развития детей. Мы всегда на этот счёт приводим данные статистики о сдаче ЕГЭ по русскому языку. Например, в 2011-2012 учебном году средний балл по русскому языку в республике был вторым после Москвы.

Мы видим, что число сторонников этой крайней позиции никак не растёт на самом деле. Есть какое-то количество людей, которые много лет об этом говорят, но массовой поддержки их взгляды не получают. Однако одновременно в республике сформировался форум активности «Русское культурное общество», активность которого направлена на язык, но они больше озабочены проблемами культуры русской речи и языка. В своих мероприятиях они пытаются решить эту проблему — «уровень русского языка в республике». Они говорят: «Включите 1-й канал и послушайте, что дикторы и депутаты Госдумы говорят, какие ошибки они допускают!». Это проблема всей России, и они стремятся просто решить эту проблему внутри отдельно взятого региона.

Есть ещё другая часть общества — татарские молодёжные объединения, Форум татарской молодёжи, стремящиеся внедрить татарский язык в городское пространство. Они создают площадки для развития татарского языка.

Не надо видеть активность только в крайних проявлениях. Есть разные формы активности в республике, которые я назвала бы наиболее конструктивными. Они более массовые, туда людей больше вливается, по нашим наблюдениям.

Что касается наших исследований на массовых опросах, то поддержка татарского языка довольно высокая. 90% наших респондентов говорят, что татарский язык должен преподаваться в русских школах. Но и татары и русские солидарны в том, что сегодня их очень не устраивает качество обучения татарскому языку, методика обучения, учебники по татарскому языку и сама цель обучения татарскому языку. То есть когда татарский язык преподносится как филологическая наука, а не выстраивается с точки зрения выработки у учащихся коммуникационных навыков — умения говорить на повседневные темы. Это напрягает татар и русских. По нашим исследованиям, они абсолютно одинаково это проговаривают.

В Казани мы посетили очень много культурно-массовых мероприятий и смотрели, как татарский язык используется в досуговой сфере. Проводили интервью с русской татарской молодёжью Казани. Мы заходили в «Смену» и на другие площадки и смотрели, как там используется татарский язык. В татарском театре татарский язык присутствует, но тоже не на 100%. Люди в фойе разговаривают на русском языке, в антракте — тоже все на русском.

В креативной резиденции «Штаб» я наблюдала ребят из Африки и наших. Они обсуждали компьютерные программы и в конце попрощались, сказав «Саубул». А потом русские ребята мне сказали, что для них стало привычным вставлять татарские словечки в разговор. Да, им негде разговаривать на татарском языке, но сказать «Ашыкма» легко, «Давай тизряк» — круто и модно.

На массовом уровне сформировалась особая культура речи. Нам рассказывал кто-то из ребят, что если рядом стоящий человек говорит на татарском по мобильному телефону, то он сам прислушивается, чтобы проверить себя, свои навыки владения этим языком.

Беседовал Ильнур Ярхамов

Источник: https://kazanfirst.ru